Но несмотря на насмешки Великого Светоча Севера, Цветок Южных Садов была очень красива, краше любой девушки по соседству; сын Великого Светоча Севера тоже был красив. А так как и он, и она были единственными детьми своих родителей, то воспитывались в неге, в заботе, каких не знали даже младенцы в других знатных семьях.
С колыбели их уже научили любить лишь себя, презирать бедных, ненавидеть работу и рабочих, повелевать, распоряжаться всем и вся; о, они были истинной знатью, надменной и самолюбивой; они были славой народа.
Однажды Цветок Южных Садов пожелала непременно, ну хоть одним глазом, увидеть Славу Северных Небес. И она украдкой направилась к самой далекой ограде, разделявшей соседские земли. В тот же день Слава Северных Небес пожелал, и тоже во что бы то ни стало, хоть одним глазом увидеть Калеку Мира; и тоже украдкой направился к самой далекой ограде; и она увидала его, красивого, благородного, гордого, презирающего всех и всё; и он увидал ее, очаровательную, но столь же гордую, привыкшую повелевать всеми.

К высокому забору с «колючкой», огораживающему тюрьму, подошли два милиционера. Несмотря на изрядно посветлевшую кожу и отсутствие хвостов, в них нетрудно было узнать Хрыща и Порося. Те же причёски, оттопыренные уши, желтоватые глаза. Вот только вычурность лиц исчезла: носы, губы, щёки, подбородки – все было обычным, как у людей.
Пришедшие огляделись.
СИЗО стояло за трёхэтажным зданием местного ГРОВД, в окружении хозяйственных построек милиции: гаражей, ремонтных мастерских. Подальше от глаз простого подмосковного обывателя, спешащего по делам или просто вышедшего подышать свежим воздухом.
Шёл конец апреля, светило солнышко, набухали и распускались почки на деревьях, чирикали птички.
- Эх, до чего классно! - зажмурился Порось. – Весна, солнце, природа шепчет: налей и выпе…

Долгие зимние вечера Юра и Инна проводили вместе. После того, как все уроки были сделаны, дети играли. Юра научил Инну играть в «Морской Бой», а Инна учила Юру плести из цветной проволоки разные вещи: браслеты, ремни и даже кашпо для цветов. По словам девочки, у него неплохо получалось.
- Вот, смотри, я покажу тебе мой любимый рисунок. Он очень сложный в плетении, но если натренироваться, то получается красиво.
Инна взяла белую, фиолетовую, сиреневую, голубую и малиновую проволоки, сложила их вместе и стала ловко перебирать пальцами. Юре показалось, что он видит ускоренную съёмку. Когда он увидел рисунок ремешка, который получился, у него ёкнуло сердце. Именно таким плетением и рисунком был сделан поводок для красного дракона, но сравнить было невозможно. После осенних каникул в класс пришли люди с большими коробками и объявили о сборе игрушек для детей-сирот. Юра, конечно же, принёс вместе с другими игрушками красного дракона. Ребята пытались отговорить его отдавать такую дорогую игрушку, но Юра был непреклонен. Так и отдал дракона с поводком.

Дурные последствия электричества.

Гвоздик снова увидел дом, в котором он родился; внутри у мальчика всё заскрипело от волнения: наконец-то он сможет жить спокойно с папой и Перлиной, которую Пилукка с радостью принял в свою семью, как родную дочь. Но когда ребята всего квартала гурьбой прибежали поздравить Гвоздика с возвращением, на железного мальчика неожиданно нашёл приступ гнева:
— Что вы смотрите на меня? Я не цирковой клоун! Убирайтесь, а то я вам покажу!
Надо сказать, что с тех пор как по Гвоздику прошёл электрический ток, он не переставал дрожать. Мальчик стал злым и нервным и так сильно был заряжен электричеством, что, как только брал в руки лампочку, — она тотчас же загоралась. Из-за всякого пустяка Гвоздик сердился и так сильно топал ногами-утюгами, что трескались кирпичные полы.
— Может быть, он нездоров, — беспокоилась Перлина, — или раскаивается в том, что взял меня с собой…

Пилукка выступает против Каппы и «Теле-Гвоздик» — против «Спи и действуй».

Как только в цирке узнали от Перлины, что Гвоздика похитили, все бросили работу и побежали его разыскивать. Лилипуты спускались в канавы и ямы; Нуволино и Нуволетта, перелетая с трамвайных проводов на подоконники и балконы, заглядывали внутрь домов, а остальные искали Гвоздика на улицах и площадях. Ридарелло, Ромпиколло и Перлина расспрашивали о Гвоздике всех встречных, но никто не принимал их вопросов всерьёз, — ведь друзья были одеты в цирковые костюмы; все прохожее думали, что это новая реклама цирка.
Тогда Перлина в отчаянии телеграфировала папе Пилукке: «Приезжайте! Гвоздика похитили!»

Буратино и Пьеро приходят к Мальвине, но им сейчас же приходится бежать вместе с Мальвиной и пуделем Артемоном.

Когда солнце поднялось над скалистой горной вершиной, Буратино и Пьеро вылезли из-под куста и побежали через поле, по которому вчера ночью летучая мышь увела Буратино из дома девочки с голубыми волосами в Страну Дураков.
На Пьеро смешно было смотреть, — так он спешил поскорее увидеть Мальвину.
— Послушай, — спрашивал он через каждые пятнадцать секунд, — Буратино, а что, она мне обрадуется?
— А я почем знаю...
Через пятнадцать секунд опять:
— Послушай, Буратино, а вдруг она не обрадуется?
— А я почем знаю...

Самая коротенькая.

Вот что рассказывал мне папа Карло и вот что я записал в тетрадку золотым перышком, пока куклы угощались яблоками и виноградом, а пудель Артемон посасывал косточку. Я дописал последнее слово и поставил точку. Тут папа Карло подумал немножко и сказал:
– Припишите еще вот что, это самое главное: нам живется здесь весело и счастливо, потому что мы делаем наше любимое дело и знаем, что мы нужны людям. Это и есть счастье!
Тут послышался звонок. Папа Карло и куклы пошли на сцену, а я – в зрительный зал. Там начиналось представление новой волшебной сказки.
Но о нем я расскажу в другой раз.

Хокуспокус.

Пока мальчики сидели возле костра на берегу, пекли картошку и ломали себе головы над тем, что случилось с Маленьким Водяным, тот плавал глубоко в пруду и искал повсюду Карпа Купринуса.
В последнее время Купринус был всё время каким-то раздражённым. Он осуждал Маленького Водяного за его дружбу с людьми. «Не водись ты с людьми! – ворчал он ещё недавно. – Они приходят сюда купаться и поднимают со дна такие тучи ила, что собственного дома не найдёшь, или опускают в воду эти свои проклятые штучки, удочки, и ждут, чтобы кто-нибудь из нас клюнул, а потом съедают нас у себя дома с маслом и луком – так я слышал. Нет, подальше от людей! Водяному нечего с ними общаться! Я не понимаю, как ты можешь так забываться! Не могу этого постигнуть!»

До свидания, Маленькое Привидение!

В тот вечер в семь часов, после того как они отправили письмо бургомистру, дети аптекаря забрались вместе с господином Циферле на городскую башню. Господин Циферле взял большой гаечный ключ и перевел стрелки на двенадцать часов вперед – теперь циферблат часов показывал верное время.
– Ну, теперь все! – сказал он. – Надеюсь, это поможет. Жена аптекаря никак не могла понять, почему дети легли в тот вечер спать сразу же после ужина. Но они ведь почти не спали всю предыдущую ночь! Они поставили будильник на без десяти двенадцать и сразу же заснули.
– Хотела бы я знать, что случилось с ребятами, – сказала жена аптекаря мужу. Она была очень встревожена.
– Заболели они, что ли? Или просто устали?

Как на острове запретном избегали наши бед.

С удвоенной энергией ускорил Могол своё продвижение, норовя заветной цели достигнуть быстрее, и вскорости до острова Пекельного он долетел. Вот он под ними уже, объект долгожданный, а видимости-то и нету: туман... Лишь кое-где поодаль хребты гор чёрных над пеленою тумана торчали, ну да орлу-то туда лететь не заказывали. Нырнул он в серую зыбь, махнул пару раз крыльями и на твердь у воды приземлился. Берег был пологий вначале, сплошь усеянный гладкими камнями, и на него волны с ленцой накатывали и так же медленно назад отливали. Десантировалась Яванова рать не дюже ладно, и об каменюки склизкие они все дерябнулись. А Ваня насилу руку правую от орлиной лапищи оторвал, до того вишь судорогой её сильно сжало. Ну да ничего: на песочек у воды самой спрыгнул он удачно и на берег, от волны отступая, отбежал.
Дружинники же его после перелёта стрессового ажно окосели – где попадали, там и сели. И то сказать, удивительного здесь было мало, потому что два верных раза от смертушки неминучей они отбоярились и случайно, можно заметить, осталися живые. Даже Могол Могучий ничем людей был не лучше: к земле он в бессильи припал и крылья во всю ширь распластал. Больше всех же пернатый устал…

Пробуждение котов.

Киска Белолапка прильнула к ногам короля и замяукала:
- Вот они, главари, главные обжоры и дармоеды! Меня, Киску Белолапку, очернить хотят, удочку волшебную отнять, - и покрепче ее к груди прижала.
Король почесал Киску под шейкой:
- Не горюй, разве можно такую белую шерстку очернить? Я тебя знаю, ты Белолапка, ты нас рыбкою кормишь. А они кто такие?
- Я, - скромно потупил глаза Кот-Рыболов, - хозяин волшебной удочки.
- Непр-р-авда! – крепче прижала к себе удочку Белолапка.
- А я, - сделал шаг вперед Кот Рваное Ухо,- его друг.
- Непр-р-авда!- зарычала Белолапка. И на сей раз она была верна истине, ведь разве Кот Рваное Ухо был другом Кота-Рыболова? И не он ли заставил Киску похитить у Рыболова его удочку?

На здании старой постройки - у Речного вокзала - по фасаду протянулись большие буквы: «РЕСТОРАЦИЯ». Сидоркин зашёл в заведение, подошёл к бармену – высокому парню с небольшими, аккуратными усиками.
- Мне нужен Шаман, - сказал вор. – Он должен ждать.
Сзади к нему приблизился здоровый жлоб средних лет и среднего роста. Внимательно посмотрел на Санька:
- Пойдём.
Бугай и карманник прошли в дверь за стойкой, миновали коридор и очутились в кабинете. Хозяин – черноволосый мужик лет 40-ка (в его облике явно прослеживалось кровное сходство с Чингисханом) пробуравил Саню чёрными блестящими глазами, произнёс:
- Садись.

Золотое сердце Гвоздика.

На следующий день папа Пилукка вышел из дому рано утром.
«Гвоздик не виноват в том, что он стал злым, — размышлял старик, — это электричество повредило моему мальчику. Но я его вылечу. Я сделаю ему сердце, какого ещё не было ни у кого на свете».
Некогда Пилукка жил более или менее в достатке и у него были золотые часы, но потом, когда он растратил всё своё состояние на изобретение Гвоздика, он вынужден был заложить часы в ломбард и сейчас направлялся туда, с тем чтобы их выкупить.
В ломбарде было два окошечка: у первого, куда закладывали вещи, стояла длинная очередь бедняков; у второго, где вещи выкупали, — не было никого.

О том, как в банке произошла драка почище, чем в любом приключенческом кинофильме.

Актёры во весь опор помчались к банку; они ехали — кто на лошади, кто на верблюде, кто на слоне. Тем временем Гвоздик, повинуясь воле доктора Каппы, взламывал в банке двери, несгораемые шкафы и сейфы, а Джо Косой Глаз и остальные бандиты шайки Тек-Тек набивали карманы деньгами.
— Вот это называется работёнка! — приговаривал Джо. — Загребай золото лопатой — и никаких забот. — Но не успел он закончить фразу, как в банк верхом на верблюде ворвался Ридарелло.
— Стой, Гвоздик, — закричал он, — не помогай этим разбойникам!
Однако Гвоздик, подчиняясь воле доктора Каппы, злобно ухмыльнулся и дал клоуну такого пинка, что бедняжка совершил тройное сальто мортале.

Страшный бой на опушке леса.

Синьор Карабас держал на привязи двух полицейских собак. Увидев на ровном поле беглецов, он разинул зубастый рот.
— Ага! — закричал он и спустил собак.
Свирепые псы сначала стали кидать задними лапами землю. Они даже не рычали, они даже глядели в другую сторону, а не на беглецов, — так гордились своей силой.
Потом псы медленно пошли к тому месту, где в ужасе остановились Буратино, Артемон, Пьеро и Мальвина.
Казалось, все погибло. Карабас Барабас косолапо шел вслед за полицейскими псами. Борода его поминутно вылезала из кармана куртки и путалась под ногами.
Артемон поджал хвост и злобно рычал. Мальвина трясла руками:
— Боюсь, боюсь!
Пьеро опустил рукава и глядел на Мальвину, уверенный, что все кончено.
Первым опомнился Буратино.