1 глава, в которой мы знакомимся с Винни-Пухом и несколькими пчелами

2 глава, в которой Винни-Пух пошел в гости, а попал в безвыходное положение

3 глава, в которой Пух и Пятачок отправились на охоту и чуть-чуть не поймали Буку

4 глава, в которой Иа-Иа теряет хвост, а Пух находит

5 глава, в которой Пятачок встречает Слонопотама

6 глава, в которой у Иа-Иа был День рождения, а Пятачок чуть-чуть не улетел на Луну

7 глава, в которой Кенга и Крошка Ру появляются в лесу, а Пятачок принимает ванну

8 глава, в которой Кристофер Робин организует "искпедицию" к Северному Полюсу

9 глава, в которой Пятачок совершенно окружен водой

10 глава, в которой для Иа-Иа строят дом на Пуховой опушке

11 глава, в которой в лес приходит Тигра и завтракает

12 глава, в которой Кролик очень занят и мы впервые встречаемся с пятнистым Щасвирнусом

13 глава, в которой выясняется, что тигры не лазят по деревьям

14 глава, в которой Винни-Пух изобретает новую игру и в неё включается Иа-Иа

15 глава, в которой Тигру укрощают

16 глава, в которой Пятачок совершает Великий Подвиг

17 глава, в которой Иа находит совешник и Сова переезжает

18 глава, в которой мы оставляем Кристофера Робина и Винни-Пуха в Зачарованном Месте

в которой мы знакомимся с Винни-Пухом и несколькими пчелами.

 

Ну вот, перед вами Винни-Пух.
Как видите, он спускается по лестнице вслед за своим другом Кристофером Робином, головой вниз, пересчитывая ступеньки собственным затылком: бум-бум-бум. Другого способа сходить с лестницы он пока не знает. Иногда ему, правда, кажется, что можно бы найти какой-то другой способ, если бы он только мог на минутку перестать бумкать и как следует сосредоточиться. Но увы — сосредоточиться-то ему и некогда.
Как бы то ни было, вот он уже спустился и готов с вами познакомиться.
— Винни-Пух. Очень приятно!
Вас, вероятно, удивляет, почему его так странно зовут, а если вы знаете английский, то вы удивитесь ещё больше.
Это необыкновенное имя подарил ему Кристофер Робин. Надо вам сказать, что когда-то Кристофер Робин был знаком с одним лебедем на пруду, которого он звал Пухом. Для лебедя это было очень подходящее имя, потому что если ты зовёшь лебедя громко: “Пу-ух! Пу-ух!” — а он не откликается, то ты всегда можешь сделать вид, что ты просто понарошку стрелял; а если ты звал его тихо, то все подумают, что ты просто подул себе на нос. Лебедь потом куда-то делся, а имя осталось, и Кристофер Робин решил отдать его своему медвежонку, чтобы оно не пропадало зря.

в которой Винни-Пух пошел в гости, а попал в безвыходное положение.

 

Как-то днём известный своим друзьям, а значит, теперь и вам, Винни-Пух (кстати, иногда для краткости его звали просто Пух) не спеша прогуливался по Лесу с довольно важным видом, ворча себе под нос новую песенку.
Ему было чем гордиться — ведь эту песенку-ворчалку он сам сочинил только сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней гимнастикой перед зеркалом. Надо вам сказать, что Винни-Пух очень хотел похудеть и потому старательно занимался гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и в это время пел так:
— Тара-тара-тара-ра!
А потом, когда он наклонялся, стараясь дотянуться передними лапками до носков, он пел так:
— Тара-тара-ой, караул, трам-пам-па!
Ну, вот так и сочинилась песенка-ворчалка, и после завтрака Винни всё время повторял её про себя, всё ворчал и ворчал, пока не выучил её всю наизусть. Теперь он знал её всю от начала до конца. Слова в этой Ворчалке были приблизительно такие:

в которой Пух и Пятачок отправились на охоту и чуть-чуть не поймали Буку.

 

Лучший друг Винни-Пуха, крошечный поросёнок, которого звали Пятачок, жил в большом-пребольшом доме, в большом-пребольшом дереве. Дерево стояло в самой середине Леса, дом был в самой середине дерева, а Пятачок жил в самой середине дома. А рядом с домом стоял столбик, на котором была прибита поломанная доска с надписью, и тот, кто умел немножко читать, мог прочесть:
Больше никто ничего не мог прочесть, даже тот, кто умел читать совсем хорошо.
Как-то Кристофер Робин спросил у Пятачка, что тут, на доске, написано. Пятачок сразу же сказал, что тут написано имя его дедушки и что эта доска с надписью — их фамильная реликвия, то есть семейная драгоценность.
Кристофер Робин сказал, что не может быть такого имени — Посторонним В., а Пятачок ответил, что нет, может, нет, может, потому что дедушку же так звали! И “В” — это просто сокращение, а полностью дедушку звали Посторонним Вилли, а это тоже сокращение имени Вильям Посторонним.

в которой Иа-Иа теряет хвост, а Пух находит.

 

Старый серый ослик Иа-Иа стоял один-одинёшенек в заросшем чертополохом уголке Леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьёзных Вещах. Иногда он грустно думал: “Почему?”, а иногда: “По какой причине?”, а иногда он думал даже так: “Какой же отсюда следует вывод?” И неудивительно, что порой он вообще переставал понимать, о чём же он, собственно, думает.
Поэтому, сказать вам по правде, услышав тяжёлые шаги Винни-Пуха, Иа очень обрадовался, что может на минутку перестать думать и просто поздороваться.
— Как самочувствие? — по обыкновению уныло спросил он.
— А как твоё? — спросил Винни-Пух. Иа покачал головой.
— Не очень как! — сказал он.— Или даже совсем никак. Мне кажется, я уже очень давно не чувствовал себя как.
— Ай-ай-ай,— сказал Пух,— очень грустно! Дай-ка я на тебя посмотрю.
Иа-Иа продолжал стоять, понуро глядя в землю, и Винни-Пух обошёл вокруг него.
— Ой, что это случилось с твоим хвостом? — спросил он удивлённо.

 

в которой Пятачок встречает Слонопотама.

 

Однажды, когда Кристофер Робин, Винни-Пух и Пятачок сидели и мирно беседовали, Кристофер Робин проглотил то, что у него было во рту, и сказал, как будто между прочим:
— Знаешь, Пятачок, а я сегодня видел Слонопотама. — А чего он делал? — спросил Пятачок. Можно было подумать, что он ни капельки не удивился!
— Ну, просто слонялся,— сказал Кристофер Робин.— По-моему, он меня не видел.
— Я тоже одного как-то видел,— сказал Пятачок.— По-моему, это был он. А может, и нет.
— Я тоже,— сказал Пух, недоумевая. “Интересно, кто же это такой Слонопотам?” — подумал он.
— Их не часто встретишь,— небрежно сказал Кристофер Робин.
— Особенно сейчас,— сказал Пятачок.
— Особенно в это время года,— сказал Пух. Потом они заговорили о чём-то другом, и вскоре пришла пора Пуху и Пятачку идти домой. Они пошли вместе. Сперва, пока они плелись по тропинке на краю Дремучего Леса, оба молчали; но когда они дошли до речки и стали помогать друг другу перебираться по камушкам, а потом бок о бок пошли по узкой тропке между кустов, у них завязался Очень Умный Разговор. Пятачок говорил: “Понимаешь, Пух, что я хочу сказать?” А Пух говорил: “Я и сам так, Пятачок, думаю”. Пятачок говорил: “Но с другой стороны, Пух, мы не должны забывать”. А Пух отвечал: “Совершенно верно, Пятачок. Не понимаю, как я мог упустить это из виду”. И вот, как раз когда они дошли до Шести

 

в которой у Иа-Иа был День рождения, а Пятачок чуть-чуть не улетел на Луну.

 

Иа-Иа — старый серый ослик — однажды стоял на берегу ручья и понуро смотрел в воду на своё отражение.
— Душераздирающее зрелище,— сказал он наконец.— Вот как это называется — душераздирающее зрелище.
Он повернулся и медленно побрёл вдоль берега вниз по течению. Пройдя метров двадцать, он перешёл ручей вброд и так же медленно побрёл обратно по другому берегу. Напротив того места, где он стоял сначала, Иа остановился и снова посмотрел в воду.
— Я так и думал,— вздохнул он.— С этой стороны ничуть не лучше. Но всем наплевать. Никому нет дела. Душераздирающее зрелище — вот как это называется!
Тут сзади него в ольшанике раздался треск, и появился Винни-Пух. — Доброе утро, Иа! — сказал Пух.
— Доброе утро, медвежонок Пух,— уныло ответил Иа.— Если это утро доброе. В чём я лично сомневаюсь.
— Почему? Что случилось?

 

в которой Кенга и Крошка Ру появляются в лесу, а Пятачок принимает ванну.

 

Никто не знал, откуда они взялись, но вдруг они очутились тут, в Лесу: мама Кенга и Крошка Ру.
Пух спросил у Кристофера Робина: “Как они сюда попали?” А Кристофер Робин ответил: “Обычным путем. Понятно, что это значит?” Пух, которому было непонятно, сказал: “Угу”. Потом он два раза кивнул головой и сказал: “Обычным путём. Угу. Угу”. И отправился в гости к своему другу Пятачку узнать, что он об ром думает. У Пятачка был в гостях Кролик. И они принялись обсуждать вопрос втроём.
— Мне вот что не нравится,— сказал Кролик,— вот мы тут живём — ты, Пух, и ты, Поросёнок, и я,— и вдруг...
— И ещё Иа,— сказал Пух.
— И ещё Иа,— и вдруг...
— И ещё Сова,— сказал Пух.

 

в которой Кристофер Робин организует "искпедицию" к Северному Полюсу.

 

Винни-Пух брёл по Лесу, собираясь повидать своего друга Кристофера Робина и выяснить, не позабыл ли он о том, что на свете существуют медведи. Утром за завтраком (завтрак был очень скромный — немножко мармеладу, намазанного на соты с мёдом) Пуху внезапно пришла в голову новая песня (Шумелка). Она начиналась так: “Хорошо быть медведем, ура!”
Придумав эту строчку, он почесал в голове и подумал: “Начало просто замечательное, но где же взять вторую строчку?”
Он попробовал повторить “ура” два и даже три раза, но это что-то не помогало. “Может быть, лучше,— подумал он,— спеть “Хорошо быть медведем, ого!” И он спел “ого”. Но, увы, и так дело шло ничуть не лучше. “Ну, тогда ладно,— сказал он,— тогда я могу спеть эту первую строчку два раза, и, может быть, если я буду петь очень быстро, я, сам того не замечая, доберусь до третьей и четвёртой строчек, и тогда получится хорошая Шумелка. А ну-ка:

в которой Пятачок совершенно окружен водой.

 

Дождик лил, лил и лил. Пятачок сказал себе, что никогда за всю свою жизнь — а ему было ужасно много лет: может быть, три года, а может быть, даже четыре! — никогда он ещё не видел столько дождя сразу. А дождь лил, и лил, и лил. С утра до вечера. День за днём.
“Вот если бы,— думал Пятачок, выглядывая из окна,— я был в гостях у Пуха, или у Кристофера Робина, или хотя бы у Кролика, когда дождь начался, мне было бы всё время весело. А то сиди тут один-одинёшенек и думай, когда он перестанет!”
И он представлял себе, что он в гостях у Пуха и говорит ему: “Ты видел когда-нибудь такой дождь?” — а Пух отвечает: “Ну прямо ужасно!”, или он, Пятачок, в свою очередь, говорит: “Интересно, не размыло ли дорогу к Кристоферу Робину?”, а Пух отвечает: “А бедный старый Кролик, наверно, смылся из дому”.
Конечно, такая беседа — это одно удовольствие!
И вообще, какой толк в таких потрясающих вещах, как потопы и наводнения, если тебе не с кем даже о них поговорить?

 

в которой для Иа-Иа строят дом на Пуховой опушке.

 

Однажды, когда Винни-Пуху делать было совершенно нечего, он подумал, что всё-таки надо бы чем-нибудь заняться. Вот он и решил заглянуть к Пятачку и посмотреть, чем занимается Пятачок. Шёл снег, и Винни плёлся по белой-белой лесной тропинке и думал, что, наверно, Пятачок сейчас греет ножки у огня; но, к своему удивлению, он увидел, что дверь дома Пятачка открыта, и чем дольше он смотрел туда, тем больше убеждался, что Пятачка там нет.
— Он ушёл из дому,— грустно сказал Пух,— вот в чём дело. Поэтому его и нет дома! Придётся мне прогуляться одному и самому обдумать всё это. Обидно-досадно!
Но сначала он решил всё-таки, чтобы окончательно удостовериться, постучать очень-очень громко... И, ожидая, пока Пятачок не ответит, он прыгал, чтобы согреться, и вдруг в его голове внезапно зазвучал Шум, и он показался Винни хорошим Шумом, который может, пожалуй, многим понравиться:

 

в которой в лес приходит Тигра и завтракает.

 

Винни-Пух внезапно проснулся в полночь и насторожился. Потом он встал с постели, зажег свечку и пошёл к буфету — проверить, не пытается ли кто-нибудь туда залезть, но там никого не было, так что он, успокоенный, вернулся обратно, задул свечку и лёг в постель. И тут он снова услышал Подозрительный Звук — тот самый, который его разбудил.
— Это ты, Пятачок? — спросил Пух. Но это был не он.
— Входи, Кристофер Робин,— сказал Пух. Но Кристофер Робин не вошёл.
— Завтра расскажешь, Иа,— сказал Пух сонным голосом.
Но звук продолжался.
— ВОРРАВОРРАВОРРАВОРРАВОРРА! — говорил Неизвестно Кто, и Пух вдруг почувствовал, что ему, в общем, совершенно не хочется спать.
“Что это может быть такое? — подумал он.— У нас в Лесу бывает множество всяких звуков, но этот какой-то странный. Это и не пение, и не сопение, и не хрипение... Это даже не тот звук, который издаёшь перед тем, как прочитать вслух стихи. Это какой-то незнакомый шум, и шумит какой-то незнакомый зверь. А главное, он шумит у самой моей двери. Очевидно, надо встать и попросить его перестать”.
Винни встал с постели и открыл дверь.
— Привет! — сказал он, обращаясь неизвестно к кому.
— Привет! — ответил Неизвестно Кто.
— Ох! — сказал Пух.— Привет!

 

в которой Кролик очень занят и мы впервые встречаемся с пятнистым Щасвирнусом.

 

Всё предвещало, что у Кролика опять будет очень занятой день. Едва успев открыть глаза, Кролик почувствовал, что сегодня всё от него зависит, и все на него рассчитывают. Это был как раз такой день, когда надо было, скажем, написать письмо (подпись — Кролик), день, когда следовало всё проверить, всё выяснить, всё разъяснить и, наконец, самое главное — что-то организовать.
В такое утро непременно надо было забежать на минутку к Пуху и сказать: “Ну что ж, отлично, тогда я передам Пятачку”, а затем к Пятачку и сообщить: “Пух считает... Но лучше я сначала загляну к Сове”. Начинался такой, как бы вам сказать, командирский день, когда все говорят: “Да, Кролик”, “Хорошо, Кролик”, “Будет исполнено, Кролик” и вообще ожидают дальнейших распоряжений. Кролик вышел из дому и, принюхиваясь к тёплому весеннему ветру, размышлял о том, с чего начать.

в которой выясняется, что тигры не лазят по деревьям.

 

Случилось однажды так, что Винни-Пух о чём-то думал. И вот он подумал, что не мешало бы пойти навестить Иа, потому что они не виделись со вчерашнего дня. Он пошёл к Иа, распевая песенку, но вдруг он вспомнил, что не видел Сову с позавчерашнего дня, и решил по пути заглянуть в Дремучий Лес и посмотреть, дома ли Сова. Он пошёл к Реке, мурлыкая ту же песенку, но, когда он дошёл до третьего камня кладки, по которой переходят Реку, он забеспокоился о том, как поживают Кенга, и Ру, и Тигра. Пух подумал: “Я не видел Крошку Ру очень долгое время, а если я его не увижу сегодня, оно будет гораздо-гораздо дольше!”
И тут он сел на камушек посредине Реки и, раздумывая, что же ему теперь делать, спел ещё кусочек той же песни.
Кусочек, который он спел, был приблизительно вот какой:

в которой Винни-Пух изобретает новую игру и в неё включается Иа-Иа.

 

К тому времени, когда речка добралась до края Леса, она очень выросла — выросла в настоящую Реку. И, сделавшись взрослой, она перестала прыгать, скакать и вертеться, как вначале, в детстве, а двигалась плавно и медленно. Ведь теперь она знала, куда идёт, и говорила себе: “Спешить незачем. Когда-нибудь все там будем”. Зато все впадавшие в неё маленькие ручейки носились по Лесу взад и вперёд без устали, мелькали то тут, то там — ведь им надо было так много, так много увидеть и узнать!
Широкая тропа — пожалуй, её можно было даже назвать дорогой — вела из Внешнего Мира в Лес, но, перед тем как попасть в Лес, ей надо было перебраться через эту Реку.